Джереми Кларксон

[Гость Serge]

В августе этого года я вместе с боссом Top Gear Энди Уилманом ездил в Ливерпуль, чтобы обсудить с целой комнатой телевизионщиков то, каким образом Top Gear до сих пор бьёт рекорды зрительского рейтинга к своему 14 сезону.

 

 

На самом деле, это не было обсуждением, потому что, по правде говоря, ни Энди, ни я, не имеем ни малейшего понятия, почему «Большой Брат» и «Обмен жёнами» сдулись, а Top Gear упорно не сдаёт позиции. Поэтому мы решили, что это будет беседа в стиле вопрос-ответ.

 

 

И вот какие вопросы мы с ним услышали. Почему у нас нет женщины-ведущей? Почему впереди аудитории всегда стоят симпатичные девушки? Почему половина из тех, кто нас смотрит, женского пола? Почему так много женщин становится звёздами в бюджетном автомобиле? Просила ли нас BBC найти новую ведущую? Является ли офис Top Gear клубом для мальчиков или девочки там тоже есть?

 

 

Вообще, вопросов о девушках оказалось так много, что у нас кончилось время до того, как у кого-нибудь появилась возможность спросить об окружающей среде.

 

 

Проблема в том, что телевизионные шишки вбили себе в голову, что если один ведущий шоу – блондинистый голубоглазый мальчик-гетеросексуал, то вторым должна стать чёрная лесбиянка, исповедующая ислам. Такие противоположности это как гвоздь и панихида, и они нужны, уверены они. Но мы в Top Gear устанавливаем новый рекорд через шесть лет, используя только гвозди, и это ставит их в полнейший тупик.

 

 

И пока продолжалось наше интервью, я тоже оказался в тупике. Я имею в виду, что у меня в мозгу начали рыскать всякие мысли, и в итоге я пришёл к вопросу, на который не смог сразу ответить: «Почему ни единая женщина не участвует в Formula 1?».

 

 

В отличие от неистовых поджимающих губы феминисток, я не нахожу особых различий между мужчинами и женщинами, если не считать постели, где с этими различиями, как ни крути, но приходится считаться. На работе же девушки – это просто люди. То же самое и на вечеринках, и, особенно, на дороге.

 

 

Худшим водителем в мире является наш студийный режиссёр. Отправьте его на аэродром, где будет ещё хотя бы одна машина, и он в неё врежется. Я сам это видел. Посадите его за руль на парковке с одним единственным столбом, и он врежется в него тоже. Он в принципе не умеет парковаться, не обдирая при этом диски о бордюры, и он ни разу не смог подъехать к собственному дому, не протаранив его по пути. А мошонка у него есть.

 

 

Вот у Вики Батлер-Хендерсон мошонки нет. Вы знаете её как регулярную ведущую Fifth Gear. Я знаю её как друга. А в прошлом месяце я узнал её как водителя.

 

 

Господи исусе, как же она хороша. Я был за рулём открытого Aston Martin DBS, а она на Ferrari California, и перед нами лежал весь Сильверстоун в качестве игровой площадки. По справедливости, я должен был надрать ей задницу. У меня было на четыре цилиндра, миллион лошадиных сил и два яйца больше. Но у меня это не вышло. Чёрт, я даже подобраться к ней не сумел.

 

 

Она могла вклинить свою большую белоснежную «Феззу» в поворот и удерживать её в чудеснейшем хвостовом заносе, пока я мельтешил в её зеркале заднего вида, иногда тоже уходя в занос, но не чаще, чем с криками возвращаясь на трек задом по траве.

 

 

 

 

 

 

Предположил ли я после этого, что женщины водят лучше, чем мужчины? Нет. Я пытаюсь сказать, что есть мужчины, которые ездят так, будто у них синдром Туретта вместе с эпилепсией, тогда как некоторые женщины водят просто божественно. И наоборот. И поэтому я задаю тот же вопрос: «Почему чемпионат Formula 1 стал таким же сугубо мужским, как туалет в турецкой бане?».

 

 

Так было не всегда. В 1985 году Мария Тереза де Филиппис приняла участие в пяти гонках, прошла квалификацию для трёх и закончила сезон без единого очка. Пятнадцать лет спустя женский вопрос снова был поднят, когда на сцене появилась Лелла Ломбарди. Она участвовала уже в 17 этапах, была квалифицирована для 12 и закончила сезон с 0,5 очка. И это были последние 0,5 очка, заработанные кем-то, у кого есть груди.

 

 

Возможно, самая знаменитая попытка принадлежит Дивине Галике, британской горнолыжнице, которой дала шанс команда Hesketh, известная работой с Джеймсом Хантом. Она попыталась посоревноваться в трёх гонках, не прошла квалификацию ни для одной, и по слухам, вызвала почти что вооружённое восстание механиков команды, которые никак не могли взять в толк, зачем вкалывать дни напролёт, чтобы подготовить машину для того, кто так трогается с места, что можно сфотографировать её на прямой перед боксами, и картинка будет идеально чистой, даже если снимать с интервалом в четверть секунды.

 

 

Последней девушкой в F1 стала Джованна Амати в 1992-м. На её счету попытки в трёх этапах, ни для одного из которых она не была квалифицирована, после чего окончила свою карьеру без очков вообще.

 

 

Таким образом, история говорит нам, что женщина не способна ездить на болиде F1. Но история ошибается. Женщины могут быть пилотами авиалайнеров, и они могли бы летать и на скоростных реактивных истребителях, если бы у них не было матки, которая может вылететь в резком повороте. И я это не придумал.

 

 

Более того, женщины – многозадачны. Однажды Росс Браун сказал мне, что во время одной гонки, когда предсказывали дождь, Михаэль Шумахер сказал ему по радио – как раз устанавливая рекорд круга - что облака за треком кажутся ему тревожными. Он ехал на гоночном Ferrari и при этом нашёл время и желание поговорить о метеорологии.

 

 

В другой раз он мог выйти на связь посередине гонки и попросить, чтобы его самолёт подготовили к более раннему отлёту. Браун объяснил мне, что он мог использовать очень малую часть своего мозга собственно для вождения, и гораздо большую часть, чтобы выиграть гонку. Вот поэтому он был так хорош.

 

 

И вот поэтому я просто безнадёжен. Однажды я прошёл тест на многозадачность наших ВВС. По сути, тебе нужно играть в простую версию пришельцев из космоса и время от времени складывать числа, отвечать на вопросы и вспоминать последовательность букв и цифр, появляющихся на экране. Мой результат был никудышным. У любого мужчины он будет никудышным. Только женщины способны это сделать. И поэтому женщины могут отлично себя показать в F1.

 

 

И благодаря ВБ-Х мы точно знаем, что есть женщины, которые действительно хорошо умеют водить. Мы также знаем, что некоторые из них интересуются машинами. И что миллионы из них смотрят Formula 1 и не только потому, что им приглянулся Марк Уэббер.

 

 

Тогда, может быть, дело в том, что у женщин (у большинства) просто не хватает обычной физической силы?

 

 

Очень в этом сомневаюсь. К сожалению, я слишком высокий, жирный и сейчас уже слишком разбитый жизнью, чтобы стать современным гонщиком, но давайте смотреть на вещи объективно, тут же нет свалок, как в регби. Это не баскетбол. И не метание дисков. Конечно, иногда может быть жарковато, и надо иметь большие мускулы шеи, чтобы справиться с поворотами, но ведь, по сути, ты просто сидишь и крутишь руль с усилителем. Это что, тяжело?

 

 

Возможно, проблема заключается в отсутствии у женщин инстинкта охотника-убийцы, который заставляет хотеть обогнать противника отчаяннее, чем сделать ещё один вдох. А у мужчин что, есть? Судя по тем вялым обгонам, которые я вижу почти каждый уикенд, желания победить у них столько же, сколько у среднестатистической коалы.

 

 

К тому же, нам нужно лишь вспомнить про Баронессу Тэтчер, чтобы понять, какими могут быть женщины, решившие вырваться вперёд. Возможно, именно она и станет ответом. Мэггон. Она маленькая. У неё точно есть инстинкт убийцы. Вот в ком сейчас так нуждается наш автоспорт.

 

Jeremy Clarkson

источник: Top Gear Club